Иногда на просторах интернета попадаются статьи о боях за наш город времен Гражданской войны. Чтобы не смешивать все в кучу, решил создать отдельную тему.
Бои Корниловского Ударного полка в соединении с Марковской артиллерией 19 января 1919 г. 3-й батальон капитана Федорова Корниловского Ударного полка — на станции Хацепетовка. 20 января он с бронепоездом «Ермак» и одним орудием 1-й генерала Маркова батареи ведет наступление на станцию Дебальцево и к 14 часам занимает ее с боем. Сюда же, в распоряжение командира 3-го батальона прибывают и остальные три орудия 1-ой батареи. 1-й батальон Корниловского Ударного полка — на разъезде Доломит с двумя орудиями.
ОБОРОНА ДЕБАЛЬЦЕВСКОГО УЗЛА
Оборона была возложена на 3-й батальон Корниловского Ударного полка с 1-й генерала Маркова батареей 4-орудийного состава. Направление фронта: Дебальцево-Попасная, Дебальцево-Родаково. Ввиду малочисленности пехоты вся оборона железнодорожного узла сводилась к постоянной охране соседних станций по двум направлениям, для чего туда выдвигались заставы силой до одной роты при одном орудий в каждой. При появлении неприятельских цепей обе заставы отходили на заранее подготовленную позицию в одной версте к северу от станции Дебальцево — сортировочная, куда подтягивались от станции Дебальцево-пассажирская две резервные роты с двумя орудиями и после этого весь отряд переходил в контратаку, отбрасывая красных и вновь занимая прежнюю линию сторожевого охранения. Когда противник не проявлял активности, Корниловцы сами ходили в набег.
21 января 1-й батальон Корниловского Ударного полка на разъезде Доломит, на участке к востоку от железнодорожного полотна, с двумя орудиями 3-й Марковской батареи; к ночи без сопротивления занимает станцию Роты. С темнотой эшелоны противника отошли на станцию Попасная, бросив часть своей пехоты, которая разбежалась.
22 января батальон Корниловского Ударного полка и 2-й 1-го Офицерского генерала Маркова полка заняли станцию Логвиново и после привала подошли к деревне Натальевка, где были встречены огнем противника при поддержке бронепоезда и наземных батарей. После короткого боя деревня была нами занята. Бронепоезд отошел на ст. Попасная. В темноте и наш отряд подошел к станции Попасная, захватив около 150 красных, выдвинутых вперед для охраны. Наше наступление оказалось настолько неожиданным, что, подойдя к станции, отряд обнаружил готовый к отходу воинский эшелон и принудил сдаться в плен 1.000 красноармейцев при 2 орудиях и 32 пулеметах. 3-я Марковская батарея сразу стала 5-орудийной с одним запасным орудием в обозе. И конский состав был сразу передан в батарею. Для развития удачного наступления полковника Булаткина 3-му батальону Корниловского Ударного полка капитана Федорова было приказано одной ротой о орудием занять станцию Алмазная, чтобы отрезать путь бронепоездам противника, отошедшим от станции Попасная. К вечеру рота без боя заняла станцию Алмазная, где узнали, что бронепоезда уже прошли. Остальные же роты 3-го батальона все время отбивали атаки от ст. Дебальцево со стороны Родаково и после нескольких контратак к вечеру отбросили красных, заняв станцию Баронская....Читать далее...
... 27 декабря начали прибывать в отряд казачьи части: две сотни 10-го полка, 1 сотня 58-го полка, взвод 12-й батареи и пулеметная команда 10-го полка со станции Ровеньки, а из Новочеркасска 1 -я донская добровольческая дружина в 70 человек. К вечеру того же дня начались какие-то таинственные приготовления, и всем стало ясно, что Чернецов что-то готовит, куда-то собирается вести свой отряд. Предпринималась маленькая, но дерзкая, - в стиле Чернецова, военная хитрость. Решено было сделать нападение на ст. Дебальцево. Причем, для того, чтобы этот замысел сделать тайным для большевиков, Чернецов решил отправить свои эшелоны под видом пассажирских поездов. В таком порядке и тронулись в путь пассажирские поезда № 3 и № 3 bis. 26-го еще на ст. Дебальцево были посланы конные разведчики. Однако об этом ни в момент отправки, ни в пути партизанам не было известно. Наши составы двигались от станции до станции, со всеми формальностями настоящих пассажирских поездов: остановками, отправками, пропусками и даже продажей билетов. Разумеется, пассажиров с собой не брали и в вагоны не пускали. Необходимые в силу этого меры предосторожности в виде оставления караулов в «аппаратных» на станциях были приняты.Меры были настолько решительные и умелые, что 1 -й эшелон отряда без помехи прибыл на последнюю перед Дебальцево станцию, откуда, как обычно, была дана депеша с просьбой принять «пассажирский поезд № 3». Ответ последовал отрицательный: «до особого распоряжения Совдепа». Чернецов, не смущавшийся ничем, не смутился и этим ответом, и эшелон тронулся дальше без особых затруднений и подошел к дебальцевскому семафору. Здесь была сделана остановка, арестованы стоявшие у семафора часовые. Отряд выгрузился и, построившись колоннами повзводно, двинулся к станции, не дождавшись 2-го эшелона «пассажирского № 3 bis».По дороге встретилась ничего не подозревающая смена часовых с разводящим, направлявшаяся к семафору. Эту смену, конечно, постигла участь первых часовых: они были арестованы и отправлены в эшелон для допроса. Надо было видеть, какие у них были недоумевающие лица!Погода была и на сей раз не из прекрасных: снег подтаял и оледенел, а сверху от дождя стояли огромные лужи воды, по которым отряд дружно шагал, отбивая «ногу», как на параде. На полдороге рассыпались в цепь. Все было тихо, мирно и спокойно, и только, когда подошли к вокзалу шагов на 200, послышались первые выстрелы из окон станционного здания. С первыми же выстрелами пал смертью храбрых кадет Донского корпуса - Виктор Полковников, первая жертва Чернецовского отряда.Был открыт ружейный и пулеметный огонь. Перестрелка продолжалась минут двадцать. Из орудий было сделано 2 выстрела, причем оба снаряда попали в цель: одним был сбит и поврежден стоявший на крыше вокзала пулемет и самое здание вокзала, а вторым железнодорожное депо. После этого некоторого подобия артиллерийской подготовки, отряд с громким «ура» бросился на штурм вокзального здания.В то время, как цепь мчалась рысью к станции, от вокзала отделилась какая-то фигура наподобие «товарища» и направилась смело по направлению к партизанской цепи. Фигура эта оказалась контрразведчиком - чернецовцем М.И. Свечниковым....Читать далее.
Вот еще немного истории....как и в предыдущем посте речь идет о конце 1917- го года.....
.....В Донбассе, как и в других местах, всё это проявлялось то и дело тут и там. Несогласованность действий отдельных командиров, их пренебрежение принципом взаимодействия на начальном этапе было едва ли не правилом «хорошего тона». В известные моменты, по сути, отсутствовали разграничительные линии и не определены с достаточной конкретикой зоны действия отдельных отрядов, как таковые. А в результате части разных «командующих» то перемешивались друг с другом на крохотных полустанках, то рассыпались веером по расходящимся направлениям, будто влекомые непреодолимыми центробежными силами. Так случилось и с Дебальцево. Которое в конце декабря оказалось едва л и не в глубоком тылу, и в то же время с востока былонеприкрыто совершенно.
Саблин, которому Дебальцево было отведено с самого начала, нацелен был на Миллерово, тяготел к Луганску. Подходил он с севера по железнодорожной ветке Белгород - Луганск, и уже от Луганска выделил часть сил для занятия Родаково. Дебальцево, как место базирования, или пункт дальнейшего продвижения не интересовало его никоим образом. От Луганска, где располагался штаб его отряда, находилось на удалении до 70 километров...Читать далее...
Воспоминания командира Хоперского конного полка (старейшего полка Кубанского Казачьего Войска) о боевых действиях осенью 1919 года. Это был один из самых тяжелых периодов в истории полка –отступление казачьих войск от Воронежа до Ростова.
Трагедия дроздовцев.
Сводно-Хоперский полк был послан в Дебальцево. Его путь идет на запад. На узловой станции видим большое скопление железнодорожных поездов с разным имуществом “цветных дивизий” 1-го Армейского пехотного корпуса генерала Кутепова. Тут же множество саней, двуколок и разных подвод. Среди всего этого скопления перевязочных средств много солдат, десятки сестер милосердия в беленьких косынках. Нас удивило, что среди всей этой массы людей было около восьмидесяти молодых офицеров, в чистых шинелях защитного цвета и в ярко-малиновых фуражках. По цвету фуражек мы заключили, что все эти составы принадлежат Дроздовской дивизии. Они не двигались, а стояли, видимо ожидая какого-то распоряжения.
Красная конница все время нас “обходила”, то есть старалась отрезать нам пути отступления. И я невольно подумал — ведь она, конница Буденного, может наскочить на эту безоружную толпу людей в таких ярких военных отличиях, как белые косынки сестер милосердия и ярко-малиновые фуражки дроздовцев, и тогда — что будет?!
Были ли это больные офицеры, или шло пополнение в полки — не знаю, но все офицеры были очень молоды летами и одеты чисто, по-тыловому, нарядно — в новых шинелях, фуражках и в невыцветших малиновых погонах.
Прошел час-другой после этого, как в полк пришло сообщение, что конница красных налетела на них, и все полонило..
По пути к Дебальцеву на какой-то железнодорожной станции встретил штаб генерала Тимановского. Богатырского сложения высокий блондин. При нем несколько офицеров. Настроение их бодрое. Мне это приятно было слышать. Приятно было и видеть, как этот крупного роста генерал, достаточно молодой, дружески обращается со своими подчиненными офицерами и после короткой закуски, опираясь на свой “посох-полено”, пешком выступил куда-то на юг.
Кто участвовал при отступлении в боях, тот хорошо знает психологию, что гораздо безопаснее быть на фронте в строю, чем в обозе. И при многих фронтовых неприятностях в полках нашей 1-й Кавказской казачьей дивизии, моральное состояние казаков было достаточно стойким.
Под Дебальцевом.
Генерал Шифнер-Маркевич куда-то временно отлучился. За него остался начальник штаба дивизии, Генерального штаба полковник Соколовский. Жидкими лавами он держит дивизию на позиции се- вернее железнодорожного полотна Луганск—Дебальцево, верстах в пяти восточнее последнего.Наступили вновь холода. Было очень снежно.
Стояли настоящие декабрьские морозы. Дивизия мерзнет в снегу. Уже вечерело. Мелкая снежная завируха, называемая “крупою”, назойливо била казакам в лицо. Противника мы не видели, ощущая лишь полет его пуль над головами. Почему мы стоим? — нам не было известно. В редких лавах мрачно сидел на коне и наш начальник дивизии полковник Соколовский, закутанный по глаза башлыком.Почему мы стоим?.. Чего мы ждем? — подъехав к нему, спросили мы с Соламахиным — командиры полков.Приказано... — единственным словом удостоил нас ответом наш мрачный временный начальник.И мы, не смея нарушать “боевого приказа”, отъехали к своим частям.И вот в этот печальный, скучный, нудный морозный день со снежной завирухой “крупой”, клонящийся к вечеру, когда, казалось, наша дивизия, не более 500 коней, была забыта всеми, на крупной рыси подошел вновь тот же хорунжий Мельников от моего Сводно-Хоперского полка, державший живую связь с генералом Фостиковым.
Со станции Чернухина он передал словесный приказ Фостикова: “Дивизии немедленно отходить через Дебальцево, на Ольховатку. Дебальцево защищаться не будет. Его надо пройти как можно скорее, чтобы избегнуть могущего обстрела со стороны рабочих”.Мне и Соламахину хорунжий Мельников восторженно отзывается о Фостикове как о распорядительном и энергичном молодом генерале:— Сам лично, везде!.. Сам распоряжается! И все быстро, энергично! У него полный порядок! — поясняет он.Полковник Соламахин доволен этим отзывом о своем друге, генерале Фостикове, и говорит мне:— Наконец-то Мише пришлось водить дивизии на местности... а то мы с ним в Петрограде, в академии Генерального штаба, водили даже корпуса... но только по картам. Дебальцево зловеще светило бесчисленными огнями своих бесчисленных железнодорожных построек. Мы в него не зашли и пересекли многочисленные пути, раскинутые как паутина восточнее города. Два или три наших бронепоезда Добровольческой армии, как загнанные звери, фланировали на этих путях, охраняя порядок.Я смотрел на их грозный вид в ночи, пышущий паром и лязгом колес, с суровым дыханием их паровозов, и думал: “Как они не заблудятся в этой паутине рельс?” И от их грозного вида на сердце стало приятно. Мы еще сильны — думалось тогда.
... Мы пятнадцатого марта уже бились с май-маевцами под Дебальцево. Ну и бой, скажу я вам! Белые, как собаки, лезли. Чуть было не прорвались. А тут подоспела группа отдельного флотского отряда. Заметьте, наших чернянцев было там много. Командовал группой чернянец, Григорий Павлович Иванченко. "Приготовить гранаты! - скомандовал он. - Смерть врагам!" И, потрясая землю гранатными взрывами, бросились матросы в штыковой бой вслед за Иванченко. Все мы бросились в штыки. А ведь против нас были офицерские батальоны май-маевцев. И побежали они. Но с фланга ударили белогвардейские пулеметы, свежие силы пошли в обхват. Ранило Иванченко в обе ноги. Упал от невозможности стоять. А тут пулеметом белые всю нашу цепь отсекли, нацелились штыками на Иванченко человек восемь беляков. В плен его хотели взять. И что же вы думаете, товарищ Шабуров? Григорий нащупал гранаты и взорвал себя вместе с насевшими на него белогвардейскими офицерами. Тут мы рванулись, погнали беляков, кололи штыками, били прикладами. Нашего товарища мы привезли в Луганск, там и схоронили 20 марта в городском сквере с воинскими почестями. Ну что ж, если оно так получилось: отступила к настоящему времени наша 42-я дивизия, вся XIII-я армия. Но мы помним нашего Григория Павловича, мы за него белым отомстим, не испугаемся... Отступили по приказу, не по трусости...
Еще в наших краях успешно вел бои бронепоезд добровольческой армии "Единая Россия"
Сформирован 1 июля 1918 г. на ст. Тихорецкая из трофейных бронеплощадок. Первый тяжелый бронепоезд Добровольческой армии. Вооружение: 2 105-мм орудия, 1 120-мм орудие Кане, 1 47-мм орудие системы Гочкис и 3 пулемета. В июле 1918 г. принял участие в наступлении из Тихорецкой на станции Сосыка и Кущевка. В бою у станции Кисляковка уничтожил бронепоезд красных.После освобождения станции Кавказская перешел в Ставрополь, совместно с «Легким бронепоездом №2» принял участие в наступлении на Армавир. В конце августа у станции Державная на участке Ставрополь-Армавир был убит механик бронепоезда, и ранены командир и 2 офицера.После захвата Армавира Таманской армией 13 сентября 1918 г. перешел на участок Армавир-Кавказская, где принял участие в повторном освобождении Армавира. После освобождения города переведен на ветку Ставрополь-Армавир - поддерживал наступление войск генерала Врангеля на Ставрополь. В штурме Ставрополя участие не принимал.27 октября вместе с «1-м бронепоездом» действовал на линии Армавир-Невинномысская.В начале 1919 г. находился в Донецком бассейне. В состав входили: 2 бронеплощадки с 152-мм и 102-мм орудиями, и пулеметная бронеплощадка. 28 февраля 1919 г. у станции Баронская спас 1-й батальон Марковского полка, отогнав два красных бронепоезда, а затем перенеся огонь на красную пехоту, заставил ее отступить. С начала июля 1919 г. вел бои под Царицыном. Среди противников были две военные флотилии красных. 12 ноября 1919 г. отбыл на ремонт в Донбасс на станцию Енакиевка. 10 декабря переведен из Енакиевки для продолжения ремонта в Новороссийск на завод "Судосталь".
"У меня с русофобами и правосеками основное разногласие по аграрному вопросу: они меня хотят в русскую землю закопать, а я не хочу, чтобы они по ней ходили." (С) /команданте Стрелков/
Сообщение отредактировал ][ХУЛИГАН][ - Пятница, 11.04.2014, 20:46
Сравнивая события столетней давности с событиями наших дней, все больше поддерживаю идею, что наука "История" пошла по спирали.
Генерал Б. Штейфон приводит следующее свидетельство о первых применениях белыми войсками танков весной 1919 года в Каменноугольном районе:
"Прибывшие танки привлекли общее внимание. Придавая этому новому и грозному средству борьбы чрезвычайное значение, наше командование распределило их по фронту, направляя главный танковый удар все же со стороны нашего открытого правого фланга. Танки были приданы наиболее сильным частям и произвели действительно должный эффект. Первые красные части, заметив какие-то двигающиеся машины, не уяснили, по-видимому, их роль, но когда, несмотря на огонь, свободно преодолевая местные препятствия, танки врезались в неприятельское расположение и стали в полном смысле уничтожать красные цепи, разразилась полная паника. Весть о появлении танков быстро разнеслась среди большевистских войск и лишила их всякой сопротивляемости. Ещё издали, завидя танки, большевики немедленно очищали свои позиции и поспешно отходили. Учитывая тот ужас, какой нагнали эти машины на большевиков, многие части стали устраивать из повозок и иного рода подручного материала подобие танков и маячить издали. Маскарад имел успех и ещё больше поднимал бодрый дух наших войск. У станции Попасная произошло единоборство танка с красным бронепоездом. Это редкое и интересное состязание закончилось печально для обеих сторон. В бою участвовал тип так называемого тяжелого танка. Удачным попаданием он подбил паровоз бронепоезда, а последний в свою очередь повредил танк. Указанный эпизод ещё более устрашил красных и внушил ужас даже неприятельским бронепоездам. Пробивая путь этими чудовищами, наша пехота и конница быстро и без особых потерь очистила Донецкий бассейн. Войска Добровольческой армии снова заняли Юзовку, Ясиноватую, Криничную, Дебальцево." (Судя по подробностям, описываемый эпизод относится к происходившему 2 июня 1919 года бою белогвардейских танков и бронепоезда «Единая Россия» с красным бронепоездом «Углекоп») Генерал А. Деникин пишет, что «появление на фронте английских танков произвело на большевиков большое впечатление и еще более увеличило их нервность."
"У меня с русофобами и правосеками основное разногласие по аграрному вопросу: они меня хотят в русскую землю закопать, а я не хочу, чтобы они по ней ходили." (С) /команданте Стрелков/
Волчья сотня - полуофициальное название некоторых казачьих воинских формировний в Русско-японской, Гражданской, Первой и Второй Мировых войнах а также при подавлении "Боксерского восстания" на територии Китая (т.н. Китайский поход 1900-1901 гг.)
Волчьи сотни в Китайском походе и войне 1904-1905 годов Первыми "волками" принято считать казаков-забайкальцев. Именно 2-й сотне 2-го Аргунского полка принадлежит фирменный "волчий вой" при атаке противника лавой, что служило дополнительным деморализирующим фактором для противника. Впервые был применен во время Китайского похода 1900-1901 годов. Следует отметить при этом, что аргунцы изначально готовились к службе в пеших батальонах ЗКВ и были переведены в кавалерию только в 1900 году.
В 1904 году, в связи с началом Русско-японской войны аргунцы- ветераны Китайского похода вновь были призваны из запаса 2-й очереди во 2-й Аргунский полк, где они сохранили свою «волчьи» традиции. До 30 августа 1904 «волками» командовал сотник В.Хвощинский, которого после гибели сменил подъесаул В. Субботин, командовавший сотней до конца войны. Так же во время войны 1904-1905 годов участником боев с китайцами и японцами, Георгиевским кавалером И. Раменским была сложена полковая песня "Быть может часть волков и ляжет"
В «Волчьей сотне» воевал ст. урядник 2-го Аргунского казачьего полка, кавалер 3-х Георгиевских крестов Е. Каргин, казак Актагучинской станицы, ставший прообразом атамана Елисея— Каргина героя романа К. Седых «Даурия».
Волчьи сотни в Первой мировой войне В середине осени 1915 года на стол командующего Юго-Западным фронтом лег рапорт есаула Шкуро с предложением «отрядить его с партией казаков терзать тылы и коммуникации противника». Идея понравилась командованию и вскоре был сформирован "Кубанский конный отряд особого назначения" из казаков ККВ. Сформировав его из самых отчаянных сорви-голов, каждый из которых был под стать своему командиру, есаул самолично ввел для отряда и необычные отличительные знаки: к черным кубанкам его казаков был приторочен волчий хвост, а на самоучрежденном черном отрядном знамени красовалась оскаленная волчья пасть. Потому за «Кубанским особого назначения…» сразу же закрепилось и неофициальное название – «волчья сотня». При первом налете кубанцы истребили полторы сотни немцев, захватили шесть пулеметов и три десятка пленных. Сдав трофеи, «волчья сотня» ушла в более продолжительный рейд по немецким тылам, во время которого под покровом сумерек и метели внезапно атаковала поселок Нобель, где располагался штаб германской пехотной дивизии, взяла в плен ее командира и нескольких штабных офицеров.После этого немцы назначили награду за голову Шкуро в 60 тысяч рублей. Но Шкуро, несмотря ни на что, продолжил рейды по вражеским тылам в лесах Минской губернии и Южных Карпат.
Перед началом Брусиловского наступления летом 1916 г. отряд Шкуро (он был официально назначен командиром отряда 12 января 1916 г.) был переброшен на Юго-Западный фронт в состав конного корпуса генерала Ф. А. Келлера. Шкуро придали еще два организованных партизанских отряда, и летом же 1916 г. он совершил успешный рейд на глубину 7 верст в тыл австрийцам, захватив около 6 тысяч пленных и почти не понеся при этом потерь.
Барон П. Н. Врангель оценивал действия этого отряда негативно:
"...За немногими исключениями туда шли главным образом худшие элементы офицерства, тяготившиеся почему-то службой в родных частях. Отряд полковника Шкуро во главе со своим начальником, действуя в районе XVIII корпуса… большей частью болтался в тылу, пьянствовал и грабил, пока, наконец, по настоянию командира корпуса Крымова, не был отозван с участка корпуса.
После Февральской революции 1917 г. войсковой старшина Шкуро добился у Походного атамана разрешения на перевод своего Кубанского отряда особого назначения (2 сотни) в Персию в состав Отдельного Кавказского кавалерийского корпуса генерала от кавалерии Н. Н. Баратова. По дороге в Персию в Кишиневе часть отряда — солдаты — перешла на сторону солдатских комитетов и у Шкуро остались одни лишь казаки.
В ноябре отряд прибыл в г. Энзели, расположенный на персидском побережье Каспийского моря. Здесь группа большевистски настроенных солдат сделала попытку убить Шкуро, но в результате покушения он отделался ранением. В это время предоставленный самому себе отряд развалился, большая часть казаков дезертировала и уехала на Кубань. С остатками отряда Шкуро из Энзели направился в г. Хамадан, где был расквартирован штаб корпуса Н. Н. Баратова, и сделал попытку пополнить свой отряд. Этого не получилось, Шкуро был арестован большевиками.
По дороге в Хамадан, где располагался штаб 1-го Кавказского кавалерийского корпуса генерала Баратова, Александру Григорьевичу и его подчиненным пришлось отбиваться от нового для них врага – разномастных партийных агитаторов, пытавшихся склонить казаков к дезертирству и измене присяге.В порту Энзели группа разагитированых матросов попыталась воспрепятствовать загрузке отряда на пароход. "Волки" отлупили моряков нагайками после чего заставили их пропеть «Боже, Царя храни» стоя на коленях.
Прибыв к месту назначения,"волки" сразу же был включены генералом Баратовым в авангард Кавказского кавалерийского корпуса, готовившегося к наступлению которое началось в последние дни февраля 1917 года. Разгромив османов в боях у Синнаха и под Мнантагом, казаки, совершив стремительный четырехсоткилометровый марш, соединились с английскими дивизиями генерала Мода у местечка Кизыл Рабат. Это было последнее крупное сражение Первой мировой войны с участием русских армий, в результате которого османская Порта потеряла всю южную часть Ирака.
Волчьи сотни в Гражданской войне В конце концов, казаки вместе со Шкуро выехали на Кубань и с боями добрались до Минеральных Вод, где им в конце февраля 1918 г. пришлось «распылиться», чтобы не быть уничтоженными большевиками. Шкуро отправился в Кисловодск, где был арестован местными большевиками. В конце марта Шкуро перевезли во Владикавказскую тюрьму, откуда он через два месяца, после случайного освобождения, бежал на Кубань.
В середине июня среди казаков-баталпашинцев разнесся слух о появлении Шкуро в Баталпашинском отделе. Он сразу же принялся формировать свой отряд, который в течение весьма короткого времени вырос с 6 до 40 человек. С ним Шкуро совершил ряд лихих набегов на станицы Суворовскую, Бекешевскую и Воровсколесскую. Набеги Шкуро явились искрой, попавшей в бочку с порохом — они вызвали серию уже давно замышлявшихся казаками восстаний, — в станицах Родниковской, Лабинской, Чамлыцкой, Упорной, Бесстрашной, Спокойной и Удобной.
12 (25) июня 1918 г. Шкуро с помощью «комиссара» (бывшего станичного атамана) Шамайского занял станицу Суворовскую, где в его руки попало 800 винтовок и 15 тысяч патронов. Здесь Шкуро объявил мобилизацию казаков четырех призывных возрастов, и к вечеру у него в отряде насчитывалось уже 500 конных казаков.
Отряд Шкуро, в котором вскоре появилось также одно орудие, успешно провел ряд боев под станицей Баталпашинской, а в одну из ночей отважился даже атаковать Кисловодск, вызвав там панику. Он захватил большое количество оружия, снаряжения, денег и, кроме того, вывез из города несколько членов бывшей Императорской фамилии.
24 июня (7 июля) отряд Шкуро (7 тысяч человек, из них 3–4 тысячи вооруженных) принял неравный бой с красными под станицей Воровсколесской. Ночью он почти без потерь вышел из окружения.
Появившись на территории Ставропольской губернии, Шкуро продолжал пополнять свой отряд, встреченный местными крестьянами достаточно спокойно и без опаски, о чем свидетельствует факт передачи Шкуро крестьянами села Бешпагир 500 винтовок с патронами. Село Донское дало в его отряд лошадей и 500 вооруженных бойцов.
8 (21) июля Шкуро хитростью без боя овладел г. Ставрополем .
По приказу Деникина Шкуро с несколькими сотнями казаков Баталпашинского отдела был направлен на Кубань для формирования Кубанской Партизанской отдельной бригады, начальником которой он был назначен 8 (21) августа. Шкуро — «командующий войсками Добровольческой армии, действующей в Баталпашинском и Пятигорском районах» (со штабом в Кисловодске) — сформировал значительное число казачьих и горских полков и 12 (25) сентября предпринял с ними нападение на Кисловодск, увенчавшееся успехом. В Кисловодске Шкуро сохранил жизнь и свободу почти 3 тысячам больных и раненых красноармейцев, находившихся в больницах и госпиталях. Там он продолжал формирование новых частей, но 25 сентября (8 октября) под давлением превосходящих сил красных с боями (в которых участвовала и местная офицерская рота) отступил от города.
Но Гражданская война продолжалась, и в 20-х числах декабря 1918 г. (начале января 1919 г.) Шкуро со своей 1-й Кавказской казачьей дивизией был направлен на ликвидацию прорвавшихся в Баталпашинский отдел красных частей. Шкуро, обогнав дивизию, со своей Волчьей сотней прибыл в станицу Баталпашинскую и почти в самое Рождество разбил авангард красных. Вскоре подошла вся дивизия, отразившая новое наступление большевиков. 5(18) января в Баталпашинской Шкуро обратился к казакам с призывом вступать в ряды дивизии — откликнулось более 3 тысяч «стариков», взбодривших своим примером молодежь.
К 20 января (2 февраля) 1919 г. дивизия Шкуро сбила противника у Минеральных Вод и подошла к Владикавказу. Здесь она столкнулась с ингушами, оказывавшими белым упорное сопротивление. Начались серьезные бои с рукопашными схватками — вплоть до кинжалов, принявшие затяжной характер. Тогда Шкуро нанес удар по горным ингушским аулам, и 27 января (9 февраля) делегация ингушей договорилась со Шкуро об отходе ингушских красных частей от Владикавказа. На следующий день вечером в город вошли части Шкуро. Владикавказ пал, и территория, занятая Добровольческой армией, распространилась на весь Северный Кавказ — от Черного до Каспийского моря... [16]
В начале (по новому стилю — в середине) февраля дивизия Шкуро была переброшена на Дон. Здесь он вступил в командование группой войск 1-го армейского корпуса Кавказской Добровольческой армии. С 14 (27) марта по 21 марта (3 апреля) части Шкуро, постоянно маневрируя, обороняли Донбасс.
Однако красные перебросили в Донецкий бассейн новые подкрепления, и они смогли потеснить фронт Кавказской Добровольческой армии. В связи с этим командованием Вооруженных сил на Юге России (ВСЮР) «коннице генерала Шкуро, взявшей 17-го{8} Дебальцево, была дана задача ударить по тылам западного фронта» (Деникин А. И. Очерки русской смуты. — Т. И. — Париж, 1926. — С. 76.)
23 марта (5 апреля) в районе Юзовки они прорвали фронт красных и начали рейд по их тылам. Некоторые красноармейские части были разгромлены, и шкуринцы захватили несколько поездов, в одном из которых находилось телефонное имущество, в котором так нуждались белые, и аэропланы. Помимо этих трофеев, было захвачено также и несколько бронепоездов.
3 (17) апреля 1-я Кавказская казачья дивизия группы генерала Шкуро (в тот день исключенной из состава группы генерала В. З. Май-Маевского) под г. Мариуполем атаковала партизанские отряды Н. И. Махно; последние понесли большие потери, как убитыми, так и пленными; в тот же день красные оставили Мариуполь. К 13 (26) апреля в руках Шкуро было сосредоточено командование 1-й Кавказской и 1-й Терской казачьими дивизиями, части которых были переброшены на север. 19 апреля (2 мая) казаки Шкуро начали рейд по тылам советской 8-й армии, прервали железнодорожную линию Дебальцево — Кодамов и заняли хутор Тавричанский, станции Петровеньки и Штеровка.
Красные, воспользовавшись ослаблением белого фронта у Каменской (на Луганском направлении), продвинулись вперед, но, как отмечал генерал А. И. Деникин, «переброшенные [17] туда вновь корпуса Калинина и Шкуро, совместно с другими левофланговыми частями Донской армии, в двадцатых числах апреля с большим уроном обратили противника за р. Белую» (Деникин А. И. Очерки русской смуты. — Т. 5. — С. 77.)
13 (26) мая Шкуро, произведенный к тому времени в генерал-лейтенанты, был назначен командиром 3-го конного корпуса, в который вошли 1-я Кавказская и 1-я Терская казачьи дивизии. Однако в это время он находился в служебной командировке в Екатеринодаре, и во временное командование корпусом вступил генерал от артиллерии В. А. Ирманов.
По свидетельству генерала П. Н. Врангеля, 7 (20) мая Деникин поздравил генерал-майора П. Н. Шатилова с производством в генерал-лейтенанты и объявил о назначении его командиром 3-го конного корпуса (в него вошли 1-я Конная и Сводно-Горская конная дивизии). Однако через несколько дней 1-я Кавказская (генерала Шкуро) и 1-я Терская казачьи дивизии были сведены в конный корпус, ставший 3-м, корпус генерала Шатилова был переименован в 4-й конный, а 1-й, 2-й и 3-й конные корпуса получили наименование Кубанских.
Части корпуса Шкуро вновь прорвали фронт красных в районе станций Очертино — Гришино, захватив несколько орудий и штаб 9-й стрелковой дивизии 13-й армии Южного фронта, а вскоре началось общее наступление Вооруженных сил на Юге России на север, по направлению к Москве.
Шкуро возвратился из командировки 6 (19) июня, но уже 9 (22) июня он, по приказу Деникина, вступил в командование войсками вновь созданного Западного фронта Добровольческой армии{9}. На следующий день генерал Ирманов «до особого распоряжения» вновь вступил во временное командование 3-й конным корпусом...
После несанкционированного Деникиным занятия Екатеринослава 16 (29) июня кубанскими казаками 1-й Кавказской казачьей дивизии состоялся торжественный въезд в город генерала Шкуро.
"У меня с русофобами и правосеками основное разногласие по аграрному вопросу: они меня хотят в русскую землю закопать, а я не хочу, чтобы они по ней ходили." (С) /команданте Стрелков/
Дебальцево онлайн
Ваши вопросы и предложения
Правила, условия