Сегодня год как мы въехали в новый дом. Год, которого не оказалось у многих. Целый год из 44 прожитых мной, пять из которых приходятся на слабо вспоминаемое детство. Мирное детство. Мы все учили в школе историю. Историю войн. Моя мама относится к категории "дети войны". Кто думал, что это коснётся нас? Мои дети приняли от неё эту горькую эстафету. Теперь они - дети войны. Летом они почти два месяца прожили без нас у сестры жены в Борисполе. Мы вывезли их, ожидая боёв за Дебальцево. Арсен по приезду воскликнул: - Мама, смотри, здесь нет блок-постов! - Когда поезд метро выскочил из туннеля, и он увидел улицы Киева. И весь вагон обернулся на этот крик. А Богдана обманули и уложили спать, чтобы он не видел, как уезжает мама. И как он потом рыдал! Как по телефону он спрашивал: - Мама, когда ты приедешь?! А на ответ: - Скоро, подожди, - отвечал: - Я уже подождал, мама, приезжай! Потом они вернулись и попали под миномётный обстрел братского русского народа, и Богдан до сих пор писается по ночам. И сейчас, когда в порту выгружают вагоны, он дёргается от звука падающего железа, так похожего на разрывы снарядов, и прижимается к нам. Арсен до сих пор зовёт во сне наших собак, которых он обожал и дрессировал. Он знает, что они подорвались на растяжках, установленных диверсионно-разведывательными группами боевиков. И всё равно зовёт. А ещё в их жизни был лагерь для переселенцев, где из всех вещей у моей жены и детей была кружка и пара игрушек, захваченных из дома. Когда на полигоне идут стрельбы, то плохо различимую канонаду, которую не слышат местные, безошибочно распознаём мы. Против воли. И ветки ореха, скребущие по окнам, напоминали поначалу по ночам стрельбу из крупнокалиберного пулемёта, к которой мы так и не привыкли в Дебальцево. Потому что если огонь ведётся из стрелкового оружия, то значит враг находится в 2-3 километрах. И утром, после таких перестрелок, мы часто узнавали о том, что опять погибли наши ребята. И вертолёты, летающие над нами, вызывают сейчас не интерес, как в детстве, а тревогу - это признаки боя под Мариуполем, откуда наших тяжелораненых доставляют бортами в Днепропетровск и Запорожье.
Мне сложно представить, что чувствуют те, кто пробыл в Дебальцево дольше нас. Те, кому досталось больше. Те, кто не вывез детей, а потом ломал ногти, откапывая их. Те, кто не мог оказать помощь своим родителям и видел, как они угасают. Что чувствовали те, кто умирал в одиночестве от голода и холода. Разорванные на куски оружием русской славы тоже могли бы многое нам рассказать, только поймём ли мы, оставшиеся в живых, их - сошедших в Вечность. Как не понимают нас здесь те, кого не опалила война. Кто до сих пор хочет отведать аппетитного "сыра" народных республик, разрекламированного кремлёвскими СМИ. В 150 километрах отсюда, в Донецке и дальше по списку, этот "сыр" превратился в банальную мышеловку. И теперь запахом еды там пахнет только администрация оккупированных городов, пытающаяся рядиться в фею. С запахом перегара и обещанием исполнить желания. Но завтра - они же не волшебники. Они учатся. Пока у них хорошо получаются только фокусы с исчезновением гуманитарки. Впрочем, нас это не касается. Мы решили, что этот балаган не для нас. У нас, как и у ещё 2-3 миллионов человек, новая жизнь. Тем более, что недавно нам привезли фотографии того, что осталось от нашего любимого Дома. Дети минут сорок рассматривали эти фото. Одно дело знать, и другое - увидеть. Руины. Дома, который они тоже строили, больше нет. Их детский рай уничтожила Россия при поддержке некоторых местных жителей и городской "элиты". Заросли их натоптанные тропинки, сгорели Звездочёт, Автомобиль и Лошадка.
Пока нам ещё снится Город. И Дом. И знакомые. Можно покрыть расстояние в несколько сотен километров, но нельзя вернуться в Прошлое, да мы и не собираемся. Теперь мы знаем, что способны на то, о чём не задумывались год назад. Перед нами новые дороги, и мы вместе. Эту возможность нам подарили отдавшие свою жизнь наши Воины Света. Мы помним свет их глаз, тепло их бессмертных душ. И не забудем никогда.
Алексей Белоусов
|